“Я позвонила сестре в Киев и сказала: “Генриетта, если я не выйду на связь, прошу тебя поставить на кладбище Киева 2 плиты и приносить туда цветы…”

‍

Елена: Родилась я в Мариуполе. Работала в налоговой инспекции. Муж - бизнесмен. Он занимался производством воды. У нас было все. Я привыкла ни в чем себе не отказывать. Мы очень много путешествовали. Дела процветали. Никто не ожидал, что начнется война.  У меня 3-х-комнатная квартира в Мариуполе. В нее вложена моя душа. В магазинах я на цены не смотрела. Спортзал, массаж, косметолог - были моей рутиной. Общих детей у нас с мужем нет.  У моей мамы тоже была квартира, и 24-го февраля я должна была вступить в наследство. 

23 февраля у нас с мужем была годовщина свадьбы. Мы пришли в ресторан, и я ему сказала: “У меня такое чувство, что скоро здесь ничего не будет”. У меня еще за полгода до войны была какая-то необъяснимая тревога.

• О чем была тревога?

Елена: Что скоро все разрушится…  Вы знаете, в чем была наша ошибка? Мы привыкли к обстрелам.  

• К каким именно обстрелам?

Елена: По краям. В 2014 году был обстрел восточной окраины города.  Там погибли люди.  Мы с мужем поехали туда, чтобы помочь. Я тогда впервые увидела трупы, как их накрывали фольгой.

• Обстрелов действительно становилось меньше к 22-му году?

Елена: Конечно.

• Что происходило в Мариуполе в 2014 году?

Елена: Когда Украина отказалась от ядерного оружия, Россия выступила гарантом безопасности. Мы относились к России, как к братскому народу. Никакой угрозы от России мы не ощущали. Пока не наступил 14-ый год. Я часто приезжала в Донецк в медицинскую клинику.  (В этот момент раздался громкий звук - будто что-то упало - стул или коробка - Лена начинает сильно нервничать. Говорит, что не может привыкнуть к громким звукам. Они ей напоминают взрывы. Сказала, что ладони становятся мокрыми - прим. И.Г. ) И вот я как-то вижу, что возле исполкома останавливается автобус. Из него выходят люди в спортивных костюмах Аdidas. Они начинают провоцировать толпу.  По говору я услышала, что они - россияне. Я отлично разбираюсь кто как говорит по-русски. Я ведь жила в России и легко отличаю язык русскоязычных украинцев от языка россиян.  Я поняла, что они раскачивали толпу.

• Что именно они делали? За кого себя выдавали?

Елена: Они выдавали себя за мариупольцев, говорили, что нам надо быть с Россией и объединяться. 

• Т.е. Вы уверены, что все это было подстроено Россией?

Елена: Конечно! 

• Какое у вас тогда было отношение к России?

Елена: Украина и Россия очень сильно отличаются. Мы не братские народы. Генетически в русских заложена страсть к агрессии, к захвату других… 

• Какое у Вас сложилось отношение к батальону Азов?

Елена: Мы с Азовом прожили бок о бок 8 лет. Не было никаких преследований русских. Они не создавали в городе никаких проблем. Они нам свои пайки с едой отдавали. Зато в машинах скорой помощи разъезжали российские военные и творили беспредел.

• Почему Вы не верили, что война начнется?

Елена: Думала, что такого не может быть в XXI-ом веке.  У меня до сих пор не укладывается в голове, что люди могут убивать друг друга. 

• Что Вы думаете о российской армии сегодня?

Елена: Для меня лично русские военные - это садисты. Я уверена, все они когда-то в детстве мучили кошек и собак и спускали их в водопровод. Они бы и над людьми издевались, но не делали этого только из-за страха. 

• Вы считаете, что в основе их сегодняшней жестокости лежит безнаказанность?

Елена: Безнаказанность. 

• Хорошо. Давайте вернемся к 24-му февраля. Как развивались события?

Елена:Мы остались дома, в подвал не пошли. Страха не было. 2 марта у нас исчезает электричество. И вода. Но в другом районе электричество еще было. Мы поехали туда, в квартиру тети моего мужа, где электричество еще не отключили. Хотели зарядить телефоны. И тут раздался гром. Несколько раз. Пошли взрывы. Наш балкон был разбит осколком. Он пролетел через балконное стекло в зал, через зал - в коридор и в стену. А другой осколок лежал на полу и дымился.  Когда я услышала взрыв, выскочила из залы и спряталась за стенкой между кухней и коридором. Так вот осколок прошел на уровне моей головы и врезался в стену прямо рядом с тем местом, где я несколько секунд назад стояла. 

• Как Вам удалось выскочить?

Елена: У меня хорошая реакция. Я водитель. Это уже потом у меня начинают трястись руки.Мы с мужем выбежали в общий коридор и ждали, пока все закончится.

• Какой величины был осколок?

Елена: до 1 см. У меня началась истерика. Я увидела, что на улице во дворе лежат люди. Там был 17-летний мальчик. Он был ранен. И умер в больнице. Мы видели мужчину, который вышел покормить уличных животных.  Мы спускались вниз из квартиры, а он лежал на лестнице и был весь в крови. Соседи перебинтовывали его и вызвали скорую. Нам кричали соседи не выходить на улицу. Но мы бежали вниз. Знаете, на что это было похоже? На кегельбан. Когда ядро бьет и несколько кеглей остаются лежать. Так лежали и люди на улице после прилета ракеты. На улице мы увидели, что несколько машин сгорели. Наша была целая, правда на лобовое стекло посыпались стекла из окон. 

• Вы сели в машину и куда  направились?

Елена: К себе домой. 

• Что вы чувствовали в этот момент?

Елена: У меня был страх, что мы не успеем и сейчас все умрем

• Что было дальше?

Елена: Дома я отказалась спать в спальне. Мы стали жить в ванной вместе с котом и черепахой. Со своего балкона я видела наш Торговый Центр “Эпицентр”. Я видела, как он горит. Я понимала, что война рядом, но выходила на кухню готовить еду. Как только раздавались звуки стрельбы, сразу убегала обратно. Звуки были как будто бы близко, но, на самом деле, они были далеко.  Муж еще ходил в магазин до 4 марта. Магазины еще работали. Там был ажиотаж. Люди скупали все.Набирали каши, консервы, прокладки. Спать мы ложились в ванной. Ночью все затихало. Но в 4 часа утра все начиналось. Я сказала мужу: “Рома, мы здесь умрем. Надо что-то делать”.  А у нас была соседка с маленьким ребенком. Я пошла к ней. Стала стучать в дверь. Соседка открыла и говорит, что они давно здесь не живут, а живут в техникуме.  Она предложила пойти туда вместе.  Мы подвинемся. И мы взяли одеяло, кота, еду и пошли. В техникуме были подвальные помещения тира. Сначала там еще можно было свободно разместиться. А те, кто пришли позже нас, занимали уже только узкие коридоры. Представляете, нам бомжи приносили еду!

• Что происходило снаружи?

Елена: Было слышно как работает авиация. Это было страшно. Бомбы взрывались еще в воздухе и разлетались осколки.  Мы научились по звукам определять, где находятся наши ВСУ. Если ВСУ начинали стрелять, то мы понимали, что через 15 минут будет прилет. И у нас было 15 минут, чтобы выйти на улицу и что-то приготовить покушать.  Россияне четко били по продуктовым магазинам. Последний, который оставался открытым, был “Зеркальный”. Продавщицы приносили нам еду. Они рассказали, что самолеты прилетели и ударили прямо по этому магазину, где были вода и продукты.  А у нас еще были в голове представления о воинской чести!  Так вот авиация расстреляла и магазин, и людей, которые были на улице.

• Скажите, а мародерство было среди местных жителей?

Елена: Я не осуждаю людей за то, что они выносили из магазинов продукты и воду. Люди, например,  раскурочивали машины и вынимали оттуда аккумуляторы, чтобы зарядить телефоны. Муж специально перегнал машину со стоянки к техникуму, чтобы ее не “размародерили”. Знаете, было как в кинофильмах про эпидемии и катастрофы, где люди теряли человеческий облик, спасая свою жизнь. Вот у девушки, которая сидела с нами в подвале, так разбили машину и она очень сильно плакала.

• Неужели машина была для нее так важна?

Елена: А дело не в самой машине, а в том, что машина была единственной возможностью вырваться из города - у нее было трое детей.

• А как вы добывали воду? 

Елена: Воду мы сливали с батарей. Это была ржавая вода, Мы ее кипятили. 

• Вы помните вкус этой воды?

Елена: Вкуса не было. Она жесткая…  желто-ржавого цвета.  К нам подъезжала и бочка с водой.  

• Кто ее привозил?

Елена: Думаю, что волонтеры. Русские военные увидели, что люди набирают там воду и эту машину с водой уничтожили арт-ударом. А Вы знаете сколько среди людей, которые ходили в поисках еды и воды, было убито? Тела убитых просто лежали на земле, и их количество с каждым днем увеличивалось.

• А какой жизнь была в подвале?

Елена: Распределяли еду. На завтрак был кусочек бублика, ложка паштета, несколько ломтиков колбасы. Я все время хотела есть. Похудела на 5 кг.  Консервы были на вес золота. 

• Люди болели в подвалах?

Елена: Болели. Больных было много.

• Сколько людей было в подвале?

Елена: 28. 

• А детей?

Елена: детей… 6.

• А как дети переносили эти лишения?

Елена: А вот дети переносили их как раз легче остальных. Для них это была игра. Они делали из бумаги самолетики и устраивали воздушные бои. Но правда дети просились домой. Моя соседка собрала своему сыну рюкзачок с фотографиями. Надписала: мама-папа, их данные… На случай, что, если она погибнет, то чтобы ребенок знал кто были его родители.

• А подвал проветривался?

Елена: 8 марта я мыла весь подвал. Мы постоянно проветривали и вытирали пыль.

• Был ли у вас там какой-то лидер, вокруг которого бы люди объединились?

Елена: Был такой человек.  Молодой парень. Он прошел армию. У него была хорошая подготовка. Молодая кровь. Он ничего не боялся. Для него это было как испытание. Он соорудил нам рукомойник. Разработал правила: одни готовят, другие спиливают ветки. У всех была своя работа. Правда потом у нас вышел спор. Мы насобирали дрова. Он предложил их охранять. Я была против. Ведь, если ударят по техникуму, то дежурный погибнет. А мы здесь для того, чтобы выжить. 

• Люди Вас поддержали?

Елена: Поддержали. И именно в эту ночь так и произошло. Возле техникума разорвалась ракета, но дежурного там не было. Кстати, этот парень даже разработал технику, как нам прятаться в узких коридорах и даже придумал, как нам выбираться, в случае, если мы попадем в завал. 

• Вы помните, как зовут этого парня?

Елена: Никита. 

• Он остался жив?

Елена: на тот момент, когда мы эвакуировались, он был жив.

• Какие были отношения между людьми в подвале?

Елена: Была очень большая взаимная поддержка. Всем делились. Я приносила из своей квартиры пряники, конфеты. Старались все отдавать детям.  Мы уже настолько сроднились, что стали как одна семья. 

• А люди в подвале были знакомы друг с другом до войны?

Елена: Нет. Я знала только свою соседку. Мы даже собаку приютили. Мы, украинцы,  - миролюбивый народ.

• Вы понимали, что можете погибнуть?

Елена: Я не думала, что могу остаться без рук или ног. Я помню, как однажды мы с мужем бежали, а он не хотел во время обстрела бросаться на землю. И я не стала, и побежала за ним. Он - моя жизнь, понимаете? И я хотела быть только рядом с ним. 

• Много ваших знакомых или друзей погибло в Мариуполе?

Елена: Да. Со мной работала девушка. Катя Тищенко. Она такая красивая была! Очень бережно к себе относилась, боялась заболеть.  Она решила пойти жить к своей маме в частный сектор и прятаться в подвале. А это огромная ошибка - идти в подвал под дом. Она погибла вместе со своей мамой и бабушкой в подвале 17 марта. Их завалило. Когда мы уже выехали, я стала всем знакомым звонить, а к ней звонок не шел. Ее дядя потом нашел ее на общем кладбище  и похоронил. 

• Значит, погреба не спасали людей от бомб…

Елена: Нет. Вот в нашем Драмтеатре, который разбомбили, имел профессиональное бомбоубежище, построенное еще до 2-ой мировой войны. Но  во время 2-ой Мировой не было таких тяжелых бомб. Вот оно и не выдержало. А никаких военных там не было. 

• Кто хоронил убитых?

Елена: Сначала коммунальные службы. А потом соседи хоронили под подъездами.  Людей больше прикапывали, чем хоронили. Россияне потом привезли мобильные крематории и сжигали трупы. Многих людей уже никогда не найдут.  Люди, которые остались в Мариуполе говорят, что до сих пор погибшие находятся под завалами. 

• Как до вас доходила информация о том, что происходит в городе?

Елена: Мы не понимали, что происходит вокруг. Мы были отрезаны от связи. Ее глушили. Было очень много дезинформации. Например, говорили, что будет вывоз людей. А никакого вывоза не было.  Ходили слухи, что город неуправляем. Люди оказались в ловушке. Мы были в кольце. Но мы об этом даже не знали.  Работало только радио ДНР.  Они говорили, что украинская армия не выпускает людей. К нам пытались подобраться автобусы, но их обстреливали.  Мы уже не понимали где территория Украины, а где - нет. Помощи не было.

• А телефоны работали?

Елена: Наш “лидер” сумел сделать так, чтобы от аккумулятора можно было заряжать телефоны.  Но сигнал ловился только на последнем этаже техникума. Мы туда и поднимались.  

• Помните какие-то особо тяжелые моменты?

Елена: Вот однажды я как раз поднялась на последний этаж, чтобы поймать сигнал, и вдруг слышу гул самолета. А я не в подвале. Я очень испугалась и спряталась. Самолет сбросил бомбы, развернулся и улетел. Я выглянула из окна. И увидела, что горит частный сектор. Я написала своей сестре в Киеве: “Генриетта, если я не выйду на связь, прошу тебя поставить на кладбище Киева 2 плиты и приносить туда цветы…”

• Как Вы сумели выбраться из города?

Елена: 15-го числа моя сестра из Киева сообщила о готовящемся коридоре. Мы понимали, что если сейчас не выедем, то не сможем выйти из города вообще. Некоторые люди пешком уходили в одних тапочках. Мы переночевали в Мангуше (это 20 минут от моего района) и всю ночь я плакала, так как слышала, как Грады бьют по Мариуполю.  

• Как вы проехали блок посты?

Елена: На одном посту ДНР-овец остановил машину и стал спрашивать куда мы едем. Я сказала, что мы из Мариуполя и наш дом разрушен. Так он мне заявил: “Твой дом разрушен? У нас так 8 лет было. Получайте теперь!” Я ему сказала, что Донецк был разрушен только по краям, а у нас весь город разрушен!” Между прочим ДНР-вцы наиболее жестоко относились к нам.

• Как Вы думаете, почему?

Елена: Россияне им за эти годы ничего не дали, ничего не построили, а у нас люди хорошо жили. И они это видели.

• Зависть?

Елена: Думаю, что да.  На другом посту я набросилась на другого постового и высказала ему все, что я о них думаю. А он мне говорит:

• Вы думаете, я хочу здесь стоять? Ко мне в квартиру пришли, дали автомат. Я не поддерживаю то, что сделали с Мариуполем, но у меня есть семья… Потом у нас хотели отобрать машину. Машина была взята в лизинг. Постовой говорит: Мариуполь - это область ДНР. Вы не можете вывозить эту машину. Выходите и выгружайте вещи. 

Я стала плакать и говорить, что потерять машину мы не можем: мы же не сможем выбраться никуда. А он мне: “Да что Вы плачете? Вас освободили, все теперь будет хорошо. Выгружайте вещи.” Одним словом, муж отдал ему все наличные, которые у нас были. И нас пропустили. 

• Скажите, каково Вам, такой финансово независимой, ухоженной и избалованной жизнью женщине, оказаться на самом дне, в подвале с ночным ведром?

Елена: В первые дни хотелось уйти из подвала. Но через 2 дня осталось только желание выжить. Морально я была надломлена. Я сказала мужу, что это конец. Но человек ко всему привыкает. Там я еще была на адреналине. А когда мы выбрались, то начались панические атаки. Например, уже оказавшись во Львове, мы поехали заклеивать лобовое стекло, которое было побито. И тут на меня нахлынули воспоминания. Я стала задыхаться. Муж сказал, что я начала синеть.Тогда я стала сильно кричать и после этого смогла дышать. 

• Скажите, в вас что-то поменялось во время этой войны?

Елена: Да, Я раньше всем бежала на помощь. В теперь во мне появилась жесткость.

• Или безжалостность?

Елена: Нет, жесткость. 

• Т.е. душа внутри огрубела?

Елена: можно так сказать. Но нужно время. Боль будет притупляться. Но ведь война-то не закончилась! Я на дне. Не знаю, как от этого дна оттолкнуться. 

• Вы верите, что Украина победит?

Елена:Конечно.

• Вам Мариуполь снится?

Елена: Мариуполь снится. Это мой дом. И я очень хочу туда вернуться, но только при условии, что там будет Украина. Если Мариуполь останется под ДНР, - никогда. 

• А каким Вы видите Мариуполь во сне - мирным или военным?

Елена: Не мирным, нет. Мне вообще снятся кошмары. Нашу жизнь в один день выбросили на помойку. Многие люди не знают, как жить дальше.

• Жизнь всегда расставляет все на свои места. Я уверена, что у Вас все сложится хорошо, тем более, что Вы знаете чего именно хотите. Удачи Вам!

‍

‍